21. Им можно рассказать что-то новое про машины!

22. Кстати, они редко курят и мусорят в машине.

23. Они поддерживают какой-то порядок. Без женщин Великая Проблема Второго Носка точно свела бы всех нас в могилу.

24. Им можно написать дурацкую СМС-ку и

И именно в этом и состоит их ключевое заблуждение. Потому что они – дети современных государственных систем. Систем, в которых ключевые решения принимаются на основе консенсуса, как минимум, между основными группами.
Собственно, для этого и существует парламент, главная задача которого – быть той самой пресловутой "площадкой для дискуссий". И нормальные парламентские выборы – это те, в результате которых представители большинства социальных прослоек имеют шанс обсуждать судьбоносные для страны решения лицом к лицу.
А в России все дело обстоит строго наоборот.
Консенсус "нулевых" годов, когда Владимир Путин выступал модератором между разными группами влияния в своем окружении, – сломан. Бывшее окружение прорежено: даже абсолютно лояльные "системные либералы", отвечающие за экономику, выдворены из ближайшего круга, причастного к формированию политики. Главную роль играют "силовики", а "министры-капиталисты" вынуждены постфактум оценивать стоимость аннексии Крыма для российского бюджета.
Проблема в том, что решения, которые принимаются узким кругом людей, всегда упираются в компетенцию этих самых людей. Потому что всегда нужны те, кто говорит о рисках. Потому что если чьё-то "хочу" не будет упираться в анализ "могу" – то наступит коллапс.
Непонимание западными коллегами логики Кремля происходит оттого, что они пытаются анализировать его как систему. Взвешенную, профессиональную, компетентную.
А логика официальной Москвы не институциональна, – а персональна. Она упирается в индивидуальные желания и точно такие же личные представления о реальности. И система подобных мотивов вполне может быть иррациональна. Примерно так же, как иррациональна мотивация алкоголика.
С точки зрения окружающих, алкоголик занимается саморазрушением. Лишает себя денег, здоровья, простых бытовых радостей, теряет репутацию, рушит семью, приводит дом в упадок. Единственный выход из ситуации – это не пить. Но отказ от алкоголя чреват ломкой, депрессией и ухудшением самооценки: новая доза наркотика сродни возврату в идеальный мир.
Можете взять для эксперимента любого соседа по подъезду и объяснить ему пагубность его привычки – опишите ему мир без алкоголя, с карьерой, социальным статусом, спортивным адреналином... А мы посмотрим, насколько успешной окажется ваша логика, помноженная на красноречие.
Собственно, именно это сейчас и происходит в действиях Кремля. С точки зрения окружающих, он занимается саморазрушением. С точки зрения самого больного, он "живет так, как хочет".
Но будем ли мы при этом думать, что у алкоголика есть хитрый план, спасательный круг и запасной выход? Конечно же, нет.
Более того – в нашей недавней истории мы уже неоднократно это проходили. В самом конце 80-х в речах идеологов Союза звучали слова о скором преодолении трудностей и бравые отчеты об успехах. Любые разговоры о том, что ресурсы системы исчерпаны, воспринимались с усмешкой, а в события 1991 года никто не верил даже в 88-м.
Или можем вспомнить 2012-й: тотальная безальтернативность Партии регионов, крепкая гривна, успешно проведенный чемпионат по футболу. Любые рассуждения о том, что Янукович ведет страну в пропасть, пресекались инфраструктурными стройками, а любые экспертные прогнозы о грядущем крахе упирались в 60% населения, не готового протестовать.
Нет смысла недооценивать противника. Но точно так же нет смысла его и переоценивать.
Российская безапелляционность стоит не на железобетоне – она стоит на самоуверенности. Это та самая история про голого короля, которому никто не решается сказать правду в глаза.
Но король ездит по городу без одежды не потому, что задумал хитрое.
А потому, что не понял очевидного.
Павел Казарин, специально для УП